Le Petit Parisien
Четверг 12 ноября 1914 года, Париж № 13893
Прусский подход
Еще Бисмарк надменно (ведь этот великий воспитатель современного германского духа гордился даже тем, что вызывал у многих ненависть) заявлял, что немца ненавидят повсюду на планете. Сегодня эти слова абсолютно справедливы, словно минувшего с тех пор полувека и не бывало.
И вправду, немца не выносят за его высокомерие и хвастливый нрав, когда дело касается его успехов; когда же он терпит неудачу, то его подлость и низость не знают границ. Сами пангерманисты, неистово воспевающие великую Германию, не перестают в своих газетах жаловаться на Dienernatur — «лакейскую натуру» — своих соотечественников. Лакеи, наглецы в общении с просителями и сервильные слуги своих хозяев. Таковы немцы, которые, в довершение всего, еще и доносчики, ворюги и жестокие злодеи.Сегодня всех удивляют зверства и обман, совершаемые этой преступной нацией. Но чем она занималась еще вчера? Как она обращалась с народами, которые были отданы ей на милость прошлыми победами немцев?
Об этом [читателю] стоит напомнить. Прежде всего, как же Берлин поступил с поляками, земли которых были аннексированы Пруссией более века назад (в конце XVIII столетия в результате разделов Польши между Австрией, Россией и Пруссией — РП)? Полякам просто-напросто запретили говорить на родном языке; все школы были онемечены, а детей, отказывавшихся произносить молитвы на немецком, избивали до крови. С 1886 года Пруссия стала проводить политику внутренней колонизации, которая должна была, при помощи огромных финансовых вливаний (на эти нужды было потрачено 700 миллионов немецких марок), предоставить польскую землю в распоряжение немецких крестьян.
Когда поляки, благодаря созданию крупных сельскохозяйственных банков, расстроили планы своих врагов, г-н фон Бюлов (рейхсканцлер Германской империи в 1900-1909 годах — РП), за галантной внешностью которого скрывается варвар, провел через прусский парламент законы от 1904 и 1908 года. Эти два закона самым отвратительным образом нарушали людские права. Первый из них делал обязательным получение согласия административных властей для строительства жилья в провинции Позен [Познань]. Эта мера должна была помешать полякам, покупавшим земли, устроить на них фермерские хозяйства. Второй закон был еще более отвратительным. Он предполагал возможность отчуждения земли государством не только в целях общественного блага (как было ранее), но и в связи с национальностью владельца земли. Ведь согласно конституционному законодательству, поляк — такой же прусский гражданин, как и, скажем, житель Силезии или Бранденбурга. Но у него [по закону 1908 года] фактически отбирали общие для всех права исключительно по принципу этнического происхождения. <…>
Газета Le Petit Parisien от 12 ноября 2014 года
Такого же рода насилие было применено пруссаками в Шлезвиге. Здесь своеобразная интерпретация договора 1864 года (о присоединении этой территории на границе Дании и Пруссии к последней — РП) позволила пруссакам подвергнуть датчан ужасным мучениям. Язык местного населения был запрещен сначала в качестве языка преподавания в школах, а затем на нем запретили служить церковные мессы. Прусское правительство на словах признавало ценность свободы выбора, но тут же эту свободу ликвидировало. В зависимости от обстоятельств, оно выдворяло из страны искусственно созданных «апатридов» или призывало их детей в прусскую армию. Датчане, живущие в Пруссии, больше не знают к какой национальности они принадлежат, поскольку с ними обращаются, непонятно почему, то как с гражданами, на которых ложится вся суровость национального законодательства, то как с нежеланными иностранцами. А теперь их преследователи проводят дикую земельную политику, нацеленную на то, чтобы лишить землю ее нынешних датских владельцев и заменить их немецкими колонистами. Борьба против культуры и традиций местного населения ведется с разрушительной яростью, варварство которой трудно познать вдали от происходящего. Так, родителей, отправляющих своих детей в датские школы, лишали родительски прав. Действует все та же стратегия: раздавить слабые [подчиненные народы] и, если потребуется, даже уничтожить их для того, чтобы тиранический германизм распространился как можно шире на земле.
Эльзасцы и лотарингцы знают обо всем этом не понаслышке, ведь они уже на протяжении сорока четырех лет страдают под сапогом Германии: 30 лет диктатуры, во время которых штатгальтер (высшее должностное лицо, представляющее государственную власть в регионе — РП) мог выселять граждан из страны, организовывать произвольные обыски и аресты, закрывать газеты, распускать общественные объединения, вводить чрезвычайное положение; паспортный режим, который фактически создал китайскую стену между двумя аннексированными провинциями; запрет на преподавание французского языка; запрет на вывески и надписи на витринах и даже на надгробиях, сделанные на французском; систематическое недопущение местных жителей на значимые управленческие должности; создание черных списков подозрительных лиц; полицейские рейды; постоянное наблюдение и использование шпионажа; отказ эмигрантам в получении вида на жительство; присвоение немцами всех сырьевых и промышленных богатств на этих просторах. Вот что сотворил прусский режим, навязанный «вернувшимся на родину братьям».
Если Пруссия навязала такое отношение подчиненным народам, стоит ли удивляться тому, что она сеет смерть и разрушение на оккупированной ныне территории враждебных ей стран? Конечно, нет! Ведь она всего лишь остается верной традициям своего прирожденного варварства. Немец, одновременно высокомерный и сервильный, питает уважение только к силе. Когда он ей обладает, он непременно начинает ей злоупотреблять, ведь сила для него есть цель, а не средство. Он инстинктивно груб и любит заставлять страдать других ради собственного удовольствия, чтобы показать, что он здесь хозяин; но он унижается почти с таким же наслаждением перед тем, кто сильнее его. «Лакейская натура» — вот что это такое. Таким образом, пангерманисты нашли отличный термин, чтобы заклеймить ментальность этих низких и неполноценных существ, для которых всякие благородные чувства являются абсолютно чуждыми.
Судьба поляков, датчан и жителей Эльзаса-Лотарингии была уготована и другим народам. Немцы уже открыто признают, что, если нынешняя война принесет им победу, они аннексируют север Франции и долину Роны (река на юго-востоке Франции, впадающая в Средиземное море — РП), а также Бельгию и российскую часть Польши, и все это не считая французских и британских колоний. Что они сделают с этими территориями в случае, если успех [в войне] раздует и без того непомерную гордость немцев за свою расу? И какие новые несправедливые меры они придумают, чтобы обратить в рабское состояние народы, беззащитные перед властью Германии? Разве одна из немецких газет не объявила несколько дней назад, что в новых немецких провинциях [которые будут созданы на завоеванных территориях] они прибегнут к массовому переселению их жителей с целью ускорить онемечивание?
Газета Le Petit Parisien от 12 ноября 2014 года
Вот почему нужно одним ударом покончить с германской мощью. Если Германская империя не будет уничтожена, а после ее поражения мы заключим с ней почетный мир, все начнется сначала уже через десять лет. Эти люди никогда не откажутся от своей мечты о всемирном господстве, пока мы окончательно не парализуем их действия. Мания величия немцев неизлечима; они маниакально поклоняются власти и виртуозны в своем варварстве. Мир и уважение права не восторжествуют на земле, пока Пруссия не исчезнет с ее лица или снова не станет бедным и бессильным княжеством Бранденбургским.
Эмиль Веттерле (Emile Wetterlé), бывший депутат Рейхстага и Палаты депутатов Эльзаса-Лотарингии
Национальная солидарность
Правительство обратится к департаментам, не подвергшимся оккупации, с просьбой объединить усилия для компенсации материального ущерба.
Нанси, 11 ноября. Специальный посланник газеты «Le Petit Parisien». Как я и сообщал ранее, премьер-министр г-н Вивиани и сенатор от департамента Марна (расположен на северо-востоке Франции в регионе Шампань-Арденны — РП) г-н Буржуа прибыли в Люневиль (город на востоке Лотарингии — РП) в сопровождении г-на Мирмана — префекта департамента Мерт и Мозель, г-на Минье — местного супрефекта, и г-на Мекийе — местного депутата.
Они были приняты в здании городского совета мэром г-ном Келлером, которого окружали его заместители, муниципальные советники и все жители Люневиля, фактически ставшие заложниками во время оккупации города немцами. <…>
Г-н Вивиани взял слово. Он красноречиво выразил почтение достойной стойкости населения и властей Люневиля, а затем обнял г-на Келлера. Он также поблагодарил г-на Минье и г-на Мекийе за неустанную самоотверженность, которую они проявили на службе пострадавшему от оккупации населению округа. Наконец, премьер-министр официально всех уверил в том, что правительство обратится к департаментам, которым не довелось пережить ужасы [германского] вторжения, с просьбой объединить усилия для компенсации материального ущерба от оккупации.
Председатель Совета министров также отметил, что правительство озаботилось вопросами, связанными со снабжением населения [городского округа] всем необходимым. Затем, обсудив экономические вопросы, достойные всеобщего внимания, г-н Вивиани восславил национальное единение, которое питает величие и силу Франции. Он говорил о возвышенных принципах, защитником и олицетворением которых сегодня является наша страна, а также державы-союзницы. Он выразил абсолютную уверенность правительства в счастливом для нас исходе войны и преклонился перед доблестью армии, мастерством ее руководства, волей гражданского населения к сопротивлению, перед всем тем, что составляет национальную энергию, всем, что способствует будущей победе Франции. Эта победа станет триумфом прогресса, чести и права.
Перевод с французского Сергея Федюнина